Даглас Хардинг
Мы с мамой смотрим через овальное окно на играющих детей.
“Как их зовут?” – спрашиваю я.
“Это Джонни, с черными волосами. Спиной к нам - Мэри Энн. Третий – это Ты, Дорогой.”
Смешное имя. Почему он продолжает смотреть? Почему он не играет иногда под другими окнами?”
“Потому, что он – это Ты, Дорогой.”
“Если у него такое имя, разве из-за этого он уставился на меня? Я думаю, потому что он мой особый друг.”
Проходят
годы. Джонни
и Мэри Энн уже
нет.
Но мой друг
всегда там, за
овальным окном,
Как
хороший дворовый
пес, он знает,
что в дом его
не пустят.
Иногда
он весел, иногда
в плохом настроении,
Но
он никогда не
сводит с меня
глаз.
Он
стареет, седеет
и медленно
двигается,
часто печален.
Я
думаю, он просит,
чтобы его пустили.
Я
думаю, что если
бы я его впустил,
он бы бросился
на меня и задушил.
Он
мог бы даже
убить меня,
убить добротой.
И
поскольку он
так меня любит,
когда он умрет,
он захочет,
чтобы я пошел
за ним.
Если я позволю моему другу войти, он станет моим врагом.
Я не впущу его.